Берег левый, берег правый…

До 1923 года левобережье Днепра в районе нынешнего Киева, а это добрая сотня квадратных километров, административно принадлежало Черниговской губернии, однако это вовсе не означает, что "мать городов русских" никогда не владела им ранее. В "Географическом описании Киева и Киевского наместничества", составленном в последней четверти XVIII столетия, сообщается, что "Киевский уезд частию, состоящею на правой стороне реки Днепра, смежен с Польскою областью, а частию, на левой стороне оной реки находящеюсь, прикосновен Остерскому и Переясловскому уездам. Простирается в длину по реке Днепру 83, а в широту от Переясловского уезда через Днепр до Польской области — 77 верст. Местоположение онаго на левой стороне реки Днепра равное, по правую же сторону оной находятся горы, а особливо над Днепром". Отсюда следует, что припойменную территорию Днепра по его левому берегу в современных границах Киева контролировал именно он.

Сейчас часть левого берега Днепра, принадлежащего городу, претерпевает очередную и во многом весьма некорректную строительную атаку. Жители той же "Киевской Венеции" — Русановки — нынче защищают от посягательства на застройку многоэтажными монстрами ее внутриквартальные островки, специально оставленные как рекреационные зоны авторами застройки массива, архитекторами Кульчицким и Ладным. Поскольку шансов у самоотверженных защитников, по правде говоря, маловато, самое время осуществить небольшой экскурс в прошлое этой многострадальной земли и некоторых территорий, вплотную примыкающих к ним, дабы сохранить хотя бы память о былом.

Известные с древних времен местечки Бровары и Борисполь, ставшие в настоящее время симпатичными и вполне приличными городами, к которым нынче почти вплотную приблизился стольный град, который вот-вот поглотит их, 250 лет тому назад хотя и граничили с Киевским уездом, но административно подчинялись городку Остер Киевского наместничества (теперь — город Остер Козелецкого района Черниговской области). В самом Остерском уезде, коему принадлежал хуторок Зазимской (нынешнее село Зазимье), на живописном берегу Десны размещался крохотный Николаевский скиток Киево-Софийского кафедрального монастыря. В нем, согласно статистике, было "монашествующих — три, в том числе иеромонах один, а монахов два. Кем же он построен — неизвестно; да и в нем достойного примечания ничего нет", — констатировал составитель "Географического описания Киева и Киевского наместничества", поручик Киевского гарнизона Василий Иванович Новгородцев. Он же описал и некоторые приграничные с Киевским местечки Остерского уезда.

"Местечко Бровары — расстоянием от Остра в 50 верстах, — сообщал государев служащий, выполнявший поручение генерал-губернатора Малороссийского края (куда входили Киевское, Черниговское и Новгород-Сиверское наместничества) Петра Румянцева, — лежит на ровном месте. Через оное и дорога большая, идучая от Москвы, Санкт-Петербурга и других городов в Киев, от стороны которого большие пески и бор, то есть лес сосновой, и пахатныя поля со стороны Остра. В нем церквей деревянных — две. Жителей всех вообще по последней ревизии (1786 год. — Авт.) показано мужеска пола — 506, женска — 511". Крупнее и значимее был, несомненно, городок Борисполь "расстоянием от уездного города Остра в 70-ти верстах, окруженный со всех сторон пахатными полями; в оном церквей деревянных — четыре". В Борисполе образца 1786 года проживало почти семь тысяч человек. Немало, если учесть, что населения в самом Киеве было всего лишь раза в четыре больше.

Левобережье Киевского уезда территориально находилось в бассейне не только Днепра, но и частично не менее коварной в моменты разливов и паводков Десны. Это обстоятельство, а также то, что грунт берегов этих рек подвергался размыву, привело к тому, что всего за несколько столетий местность эта претерпела значительные топографические изменения. О том, как это происходит, можно судить в наше время на примере любимого киевлянами озера Тельбин, которое во время больших разливов Днепра сливается с ним и после спада уровня воды в реке вновь становится традиционным озером… Однако когда-нибудь, несмотря на искусственное укрепление берегов, озеро это сгинет, превратившись в очередной залив "чудной при тихой погоде" реки, как это многократно случалось с другими озерами, от которых не сохранилось даже названий..

Первый ректор Киевского университета Святого Владимира, профессор российской словесности, естествоиспытатель, историк, филолог и фольклорист Михаил Александрович Максимович в своих трудах, посвященных реке Днепр и ее притокам, констатировал, что в результате сравнительного анализа удалось доказать, что "оная неоднократно изменяла очертания берегов, поглощая старые и создавая новые притоки". В Киеве, таким образом, появились привычные для нас ответвления русла реки, такие, как Русановский и Долобский заливы. Последний известен в народе под именем Довбычка. В старину здесь было Долобское озеро, где, по мнению историков, в 1103 году состоялся съезд князей Киевской Руси. Впрочем, не исключено и то, что сие знаменательное событие происходило вовсе не здесь, а у села Витачев в 60 километрах ниже Киева.

Бассейн реки Днепр в районе Киева с древних времен способствовал распространению рыбного промысла, которым занимались в Киеве тысячи его жителей. Сохранились документы XVII столетия, в которых прослеживается вмешательство царского правительства в решение спорных вопросов о"рыбных ловлях", то есть наиболее выгодных участках реки в районе Киева. Споры происходили между крупными монастырями — владельцами прибрежных территорий, магистратом и мещанами. Оно и не удивительно. Вот перечень обыденной добычи рыбаков того времени: окунь, ерш, судак, налим, щука, уклейка, карась, линь, лещ, язь, пескарь, вьюн, жерех, подуст, густера, плотва, тарань, красноперка, раки… А еще: сом, осетр, белуга, стерлядь! Мещане чаще всего проигрывали, получая право на ловлю рыбы вдали от города (в семиверстной от Киева зоне). Запрет постоянно нарушался, борьба была нешуточной, но безнадежной для… власть предержащих. Рыбаков было слишком много, чтобы выловить и наказать всех "браконьеров".

Левобережье нынешнего Киева, которое ему не принадлежало, а входило в юрисдикцию Киевского уезда, привлекало киевлян и возможностью заготовки травы, что уездные власти вынуждены были терпеть. Скошенная и высушенная трава складывалась в копны и скирды, а после при помощи лодок-байдаков и телег доставлялась в Киев, где отчасти продавалась на торгах, а частью шла на собственные нужды добытчиков-косцов. Сеножати левобережья Днепра и некоторые здешние пастбища для выгона скота здесь захватили зажиточные казаки и опять-таки монастыри и лишь в незначительной мере — рядовые обыватели. Впрочем, киевляне отстаивали свои права, ссылаясь на "царскую милость", ибо еще в 1654 году эти земли были переданы в пользование высочайшим повелением именно им. Очевидно, за поддержку в деле присоединения Малороссии к России.

Краевед Михаил Александрович Рыбаков в своей книге "Неизвестные и малоизвестные страницы истории Киева" рассказывает о том, что в старину "населенные пункты на левом берегу Днепра напротив Киева располагались в такой последовательности (с севера на юг): Троещина, Вигуровщина, Воскресенская слободка, Никольская слободка (к востоку от нее — хутор Дарницкий, на запад — Предмостная слободка и остров Труханов), Кухмистерская слободка с хуторами Березняк, Позняки, Осокорки, на юго-восток от Осокорков — Бортничи". Некоторые из этих топонимов дошли до нашего времени.

Интересные сведения сохранились об истории возникновения и развития инфраструктуры на Трухановом острове (который также известен из источников и в исторической литературе под именами Туханов, Турханов, Тухонов…) Поскольку местность в летописях не упоминается, единого мнения о происхождении этого топонима у исследователей нет, хотя большинство специалистов считает, что название произошло от имени половецкого хана Тугорхана (Турхана), который подарил урочище своей дочери — супруге киевского князя Святополка.

Сейчас остров окружают Днепр, его рукав Черторый, Довбычка, а южный его мыс почти пополам делят заливы Старик и Старуха. В древние времена это был полуостров, который отделял Днепр и легендарную реку Почайну, в которой еще в 988 году при равноапостольном князе Владимире крестили киевлян. Но в XVIII столетии на полуострове прорыли канал, тем самым превратив его именно в остров. Маленькую речку Почайну (длиной всего 8 километров) поглотил могучий Днепр. Хотя формально остров Труханов во время существования Киевского наместничества принадлежал Киевскому уезду, де-факто им в разное время владели монахи Никольского Пустынного монастыря и Киевский магистрат, который разрешал селиться здесь мещанам и использовать его угодья для хозяйственных целей. Лет сто тому назад на острове существовала церковь Святой Елизаветы (разрушена большевиками), духовное училище. Здесь же размещались Акционерные общества пароходства по Днепру и его притокам, Императорский яхт-клуб, знаменитая в среде городской аристократии ресторация "Босфор", увеселительное загородное заведение "Эрмитаж", небольшое дачное поселение, сожженное в годы Второй мировой войны...

Киевляне уже и забыли, что в 1950-х годах Труханов остров был составной частью так называемого Центрального парка культуры и отдыха, в который входили все прибрежные парки на правом берегу Днепра и некоторые левобережные зеленые зоны. В 1957 году остров соединили с городом изящным и весьма практичным Парковым мостом. Горожанам и гостям прекрасные песочные пляжи стали намного доступнее, хотя долгое время существовала и традиционная связь по воде. Сюда ходил маленький катерок, на котором многократно путешествовал и я. Так мне казалось романтичнее и диковиннее.

Сегодня Труханов остров переживает второе рождение. Различные коммерческие структуры активно осваивают его немалую территорию, создавая неплохую, но пока дороговатую инфраструктуру. В глубине острова, подалее от глаз любопытных, строятся коттеджи богатеньких буратин... Кстати, в головах строителей социализма, мечтавших о покорении всех и вся, во времена Никиты Хрущева возникла мысль устроить на острове… аэродром! К счастью, этого не случилось, и в 1959 году международный аэропорт был открыт под Борисполем, а на Трухановом острове стала активно развиваться инфраструктура отдыха и развлечений. Здесь же разместилось несколько общедоступных спортивных баз. Когда-то и я бывал в "Воднике", где десятки моих сверстников тренировались на байдарках, академичках и каноэ… Признаться, мы не очень ценили то, что занятия спортом были бесплатными. А жаль!

Все киевляне знают, что такое Гидропарк. У одних это место вызывает какие-то негативные эмоции, другие "оттягиваются" здесь по полной программе. В годы расцвета советской власти этот развлекательно-увеселительный городок именовался Парком культуры и отдыха имени 50-летия СССР. Впрочем, в старое время остров Гидропарк называли намного скромнее. Территория этой бывшей слободы начала активно заселяться еще в конце XVIII столетия. Первыми ее жителями стали работные люди, которые трудились на казенном военном заводе "Арсенал" в Киеве. Так появилась Береговая слободка. В то время она принадлежала Козелецкому уезду Черниговской губернии, который поглотил Остерский уезд Киевского наместничества, поскольку в 1796 году как административно-территориальные единицы наместничества прекратили существование и на земли Малороссии распространилось общегосударственное административное деление на губернии. Так, территория слободки с 1797 года вошла в состав Малороссийской губернии, а еще через пять лет перешла под юрисдикцию Чернигова.

С тех пор и повелось у киевлян, отправляясь в эту слободку, сообщать, что, дескать, отправляются "в вояж в Черниговскую губернию". В шутку такая трактовка поездок киевлян, живущих на правом берегу Днепра, в левобережную зону города сохраняется и в наши дни. На месте Береговой слободки и в непосредственной близости от нее позднее возникла Предмостная слободка, обязанная своим новым названием строительству капитального каменного моста через реку. Это поселение сожгли сто лет спустя немецкие оккупанты. Стоит сказать, что это была довольно густонаселенная слободка, с развитой инфраструктурой. До революции 1917 года здесь проживали несколько тысяч человек.

А вот нынешние Березняки — большой, современный и комфортный жилой массив на левом берегу — имеют интересную родословную, связанную со знаменитой Киево-Печерской обителью. Местность эта принадлежала Лаврскому монастырю и именовалась Кухмистерской слободкой. Здесь была жилая слобода поваров знаменитой обители, которых по старинке именовали "кухмистерами". Это слово прижилось в державе стараниями Петра I, вводившим в русский быт много чего "немецкого". В непосредственной близости от поселения существовал Наводницкий мост, который до постройки капитального каменного Цепного моста ежегодно, в период между окончанием паводка и до ледостава, наводили для перехода через Днепр военные и мастеровые. Здесь же существовал с древнейших времен и перевоз через реку, которым пользовались многочисленные богомольцы, приходившие в Киев. Некоторые историки считают, что Кухмистерская слобода была создана монастырем для того, чтобы предоставить паломникам бесплатную трапезу перед тем, как они ступят на святую киевскую землю.

Очевидно, название Кухмистерская слобода не совсем ласкало слух атеистически настроенным чиновникам, знавшим об историческом факте связи местности с Лаврой, и, принимая решение о строительстве жилого массива, власти использовали народный топоним Березняк, который произошел, видимо, от обилия берез, росших на берегу озера Тельбин. Хотя территориально слобода принадлежала Черниговщине, как видим, ею владела Киево-Печерская лавра. Такой компромисс, устраивающий и Киев, и Чернигов, да и всю православную Русь, существовал довольно долго. 12 апреля 1923 года ВУЦИК принял постановление о проведении административно-территориальной реформы в Украинской республике. Вместо уездов и волостей появились округа и районы. Реформа коснулась и уточнения территориальной принадлежности той или иной местности. Земли, исторически и экономически тяготеющие к тому или иному населенному пункту, особенно в приграничных зонах, передавались в подчинение именно ему. Поскольку на проведение реформы отводилось полгода, 12 октября 1923 года Совнарком УССР обсудил вопрос о расширении территории города Киева. Сразу 20 населенных пунктов пригородной зоны, в том числе и те, которые принадлежали ранее Черниговской губернии, оказались в черте города Киева. Среди них — расположенные на левом берегу Днепра Предмостная, Кухмистерская, Никольская и Воскресенская слободы (Дарницкий район), села Позняки, Старая и Новая Дарница. Территория Киева расширилась более чем вдвое. К тому времени в Киеве проживало уже полмиллиона жителей, требовались новые участки под массовую и индивидуальную застройку. До октябрьского переворота Киев был очень красивым городом, жилой фонд которого составлял 3,5 миллиона кв. м. Однако разрушительные последствия гражданской войны привели к тому, что в первые годы новой власти тысячи киевских семей жили в подвалах и полуподвалах, в обветшавших и откровенно аварийных зданиях. На одного рядового обывателя приходилось всего полтора квадратных метра жилья. Вот почему помимо многочисленных уплотнений и создания коммунальных квартир, входящих в пресловутые жилтоварищества, власть пошла на уступки желающим строить жилье на собственные средства на свободных территориях. Так были расширены многие слободки на левобережье Днепра. Позднее, применяя способ намыва территорий, на которых ранее из-за разливов Днепра селиться было опасно, в этой части города возникли крупные жилые массивы. Были обвалованы и укреплены берега своенравной реки, прорыт канал в районе Русановки, подверглись капитальной реконструкции бывшие слободы. Образцовой стала и Дарница, в которой в начале 1950-х годов возник образцово-показательный Соцгородок. Теперь вот принято решение о ликвидации этого городка и возведении здесь нового высотного жилмассива. Время не стоит на месте. Растет территория города, увеличивается (за счет прежде всего миграционных процессов) население Киева, которому уже давно тесно в своих нынешних границах.

За последние годы практически на песчаниках выросли Троещина и Харьковский массив, Осокорки и Позняки… От бывших слобод остались одни лишь названия. Любой свободный клочок земли стараются немедленно захватить инвесторы. Даже земли бывшего совхоза "Троянда", в котором в первые годы советской власти существовала Детская трудовая колония и детский городок "Ленинск" (это на Приорке), еще ранее принадлежавшие знаменитому на всю страну садоводу Кристеру, нынче переданы для уничтожения оранжерейного хозяйства и строительства нескольких многоэтажных домов. Население только этого микрорайона за каких-нибудь лет десять составит около 25 тысяч человек. Наступление на свободные и условно-свободные территории (стадионы, закрытые детские сады, скверы и т. п.) продолжается. При этом часто игнорируется мнение коренных жителей и даже санитарные нормы. Киевлянам остается все меньше места под солнцем. Но это — совсем иная история.

Александр АНИСИМОВ
Киев теперь и прежде

Зона отчуждения

"А завтра была война..."

История украинского Полесья насчитывает много столетий... Ныне эта отчужденная земля общей площадью 2400 кв. км — предмет повышенного внимания тех, кто ликвидирует последствия техногенной катастрофы, случившейся 26 апреля 1986 года. А ведь до аварии здесь на протяжении многих веков существовала совсем иная жизнь...

К счастью, сохранились древние летописи, средневековые рукописи, позволяющие заглянуть в глубь истории... Так, известно, что осенью 1193 года князь Ростислав охотился возле Чернобыля, о чем упоминается в летописи: "Князь Вышгородский и Туровский Ростислав — сын великого князя Киевского Рюрика ехал с ловом от Чернобыля во Торцийский". Это означает, что более 800 лет назад Чернобыль уже существовал как населенный пункт.

"Но ведь люди, — пишет, к примеру, этнограф Данило Кулыняк, — тут жили задолго до первого упоминания в летописи". И это так. Историк Лаврентий Похилевич в "Сказании о населенных местностях Киевской губернии", изданном в 1864 году, сообщал: "За две версты от местечка Чернобыль на север на горе над речкой Припять находится Стрежев, где сохранились остатки какого-то древнего каменного сооружения. Из истории известно, что Мстислав Владимирович Мономах в 1127 году послал братьев своих против кривичей четырьмя дорогами. Всеволоду приказано было идти со своими полками через Стрежев до города Борисова".

Позже эта местность стала Чернобылем, а следовательно, упомянутый Стрежев можно отождествить с печально известным ныне городком над Припятью. Так что не будет ошибкой назвать Чернобыль городом с тысячелетней историей. Об этом свидетельствуют древние курганы, городища и другие памятники археологии. Здесь найден клад серебряных древнеримских монет времен Антонинов.

В XIII столетии там, где Припять впадает в Днепр, объединенные литовско-украинские войска разгромили татарское войско во главе с воеводой хана Батыя Кайданом, которое шло за данью. Сам Кайдан едва спасся. Между прочим, это была самая первая победа подневольной Руси над монголо-татарами. Позже здесь образовалось Чернобыльское староство Литовского княжества. Уже в XVIII столетии сюда переселилась большая община старообрядцев-раскольников из Стародубья, к ним присоединились единомышленники из других уголков Российской империи. Здесь старообрядцы основали несколько укрытых в густых, а порой и непроходимых лесах скитов, где в уединении молились "по старому, по правежному".

В 1600 году князь Лука Сапега основал в Чернобыле римско-католический костел, при нем со временем возник доминиканский монастырь.

Название местечка Чернобыль упомянуто даже в истории Франции. В период якобинской диктатуры уроженка Чернобыля, 26-летняя полька Розалия Любомирская-Ходкевич, 30 июня 1794 года гильотинирована в Париже по приговору революционного трибунала, будучи обвинена в связях с Марией-Антуанеттой и другими членами королевской семьи.

В середине XIX столетия в самом городке Чернобыле проживали 3683 еврея, 2160 православных, 566 раскольников и 84 римо-католика. Здесь было пять синагог, существовали три православные церкви и костел. Позже в одной из синагог большевики обустроили районный военный комиссариат...

Чернобыль был и остается одним из центров духовной еврейской культуры, а именно хасидизма, здесь похоронены пять чернобыльских цадиков-хасидов. "Уже после катастрофы на атомной станции, — сообщает Данило Кулыняк, — в Чернобыль приехало несколько сотен паломников со всего мира, исповедующих хасидизм. Они разыскали заброшенные могилы цадиков, привели в порядок свои святыни, провели моления и богослужения. Так Чернобыль стал местом паломничества евреев".

В настоящее время в самом Чернобыле есть действующий Свято-Ильинский храм — памятник истории и архитектуры XIX века. Несколько раз в год, в большие православные праздники, здесь совершаются богослужения для нынешних обитателей Зоны отчуждения ЧАЭС — "самоселов", а по сути — коренных жителей пострадавшей территории, пожелавших остаться на родной земле до конца дней своих, ликвидаторов последствий аварии, сотрудников Чернобыльской атомной станции... В Зоне отчуждения до недавнего времени существовали еще четыре церкви, богослужения в которых не проводились. Из них сохранилась лишь одна — небольшая деревянная, остальные сгорели в огне.

Бывшие жители Зоны не уберегли уникальный храм, что стоял в селе Толстый Лес в десятке километров от атомной станции. Само селение было знаменито благодаря выдающемуся памятнику украинского деревянного зодчества — церкви Воскресения Христова. Храм был выстроен в стиле украинского барокко в 1760 году на месте разобранного, более древнего. После эвакуации населения мародеры безжалостно ограбили храм — практически ничего, кроме росписей на стенах, которые невозможно украсть, в нем не оставалось. Я несколько раз бывал в этой церкви, видел, как постепенно она приходила в жуткое состояние. В конце апреля 1996 года само здание сгорело вместе с частью древнего села, известного еще с XVI века. Так его бывшие жители "ознаменовали" свой очередной приезд на "гробки" во время Пасхальных праздников.

Современное состояние украинского Полесья весьма удручает. В заброшенных деревнях от времени и отсутствия людей разрушаются дома, падают столбы электропередач, села превращаются в настоящие леса. Зайдешь в такой дом и ужаснешься тому, что из него вынесли все. Сохранились только знаменитые полесские печи, сложенные умелыми руками знатных печников-белорусов. Изредка можно увидеть обрывки фотографий, письма, открытки... И все! А ведь в первые годы после аварии в домах сохранялось очень много предметов, представляющих высокую историческую ценность. Когда туда зачастили этнографы (и "белые", и "черные"), они вывезли из Зоны отчуждения в огромном количестве старинные иконы, вышиванки, предметы домашней утвари, которым по двести и более лет. Интересно, куда все это подевалось? Я не сомневаюсь, что львиная доля этого антиквариата уже продана коллекционерам, и лишь небольшая часть пылится в фондах музеев или в "камералке" какого-нибудь научного института.

30-километровая Зона отчуждения ЧАЭС, особенно там, где нечасто увидишь человека, удивительным образом стала вновь, как и в древние времена, звериным царством. Зверье, обитающее ныне в Зоне, совершенно не боится людей, поскольку охота здесь запрещена полностью. Дорогу перед машиной, в которой не видят потенциальной угрозы, неспешно переходят (а не перебегают) лоси, олени, косули. В Зоне множество лисиц, зайцев, енотов, волков. Несколько раз я видел здесь диких кабанов. В самом городе Чернобыле установлены два знака, на которых написано: "Осторожно! Дикие звери. Это небезопасно". И действительно, кабаны порой разрывают землю возле домов, где живут ликвидаторы. А в пожарной части Чернобыля живет прирученный дикий кабан. Он очень подружился с тамошней лошадкой, не расстается с ней никогда.

Сегодня в Зоне проживает около 300 людей, исторически связанных с этой поруганной землей. Они вернулись в свои дома без разрешения, их назвали обидным словом "самоселы", однако правильнее было назвать их "возвращенцами". В Парышеве и Куповатом, в Ильинцах, Опачичах, Лубянке... живут настоящие хозяева Зоны. С каждым годом их становится все меньше, ведь многим уже далеко за 70 лет...

Вот уже 20 лет ежегодно в период с 26 апреля по 9 мая в Зону приезжают бывшие ее жители, чтобы помянуть родных и близких, похороненных на местных кладбищах. Они приводят в порядок могилы, звучит поминальная молитва. Иногда, согласно завещанию, сюда привозят хоронить умерших в других местах бывших жителей местных селений.

Зона "оживает" в эти дни еще и потому, что сюда приезжают встретиться с коллегами и друзьями бывшие ликвидаторы последствий аварии. В отдельные дни их бывает здесь несколько тысяч!

В украинской истории навсегда остался город энергетиков — Припять. Построенный в живописной местности всего в 2 км от ЧАЭС, он оказался самым молодым "мертвым" городом, просуществовав всего 16 лет. После взрыва отсюда вывезли около 50 тысяч человек. В Припять теперь приезжают бывшие его жители, которым порой не удается разыскать свой дом. В городе похищено все, что только удавалось вынести. Лишь в некоторых квартирах сохранились пианино, которые в силу их веса не так-то просто похитить... Припять, заросшая соснами и березами, выглядит уныло и безрадостно. Здесь можно встретить диких животных, а в сезон на настоящих лесных полянах между многоэтажными зданиями растет невероятное количество грибов, которые, конечно же, не только есть, но даже и собирать опасно.

Вместо эпилога

В Свято-Ильинском храме Чернобыля хранятся две удивительные иконы. Одна старинная, написанная лет 200 назад, с ликом Святого Николая. Она — чудотворная. А другая икона — "Чернобыльский Спас" — написана уже в наши дни. Эти иконы часто отправляются в путешествия. Крестный ход с ними проходит ежегодно по многим городам и селам Украины, чтобы те люди, у кого нет никакой возможности побывать в Чернобыле, но имеющие отношение к Зоне отчуждения, могли приложиться к ним, помолиться...

Непостижимым образом эти иконы не излучают абсолютно никакой радиации. В самой церкви, у алтаря, радиометры показывают цифру "0"...

Александр АНИСИМОВ

Всех богачей "переплюнул" нищий Шпулька

В наши дни как-то не принято говорить во всеуслышание о своих доходах. То ли дело XIX век! Зажиточные киевляне всячески рекламировали себя и свое богатство.
Архитектор Городецкий спроектировал фешенебельную баржу-дачу -- в мавританском стиле, с резными верандами, цветниками, иллюминацией, комфортабельными каютами и кухней. Этот восточный дворец с романтическим названием "Сафари" тянул за собой на буксире катер, оснащенный двигателем "Мерседес-Бенс". Потрясающее зрелище!

Колбасник Бульон удивлял киевлян своим красным автомобилем, который внезапно появлялся в городских кварталах, оглашая воздух бравурным маршем. По капоту машины бегал маленький чертик и, кривляясь во все стороны, показывал прохожим язык.

Кондитер Собитек, если верить слухам, из трав, собранных в окрестных лесах, составлял только одному ему известный букет, который добавлял в чаны с уже готовой массой в условиях чрезвычайной секретности. Назывались изумительные леденцы "Кетти Босс". Долго горожане угадывали, кто эта незнакомка, пока не оказалось, что Кетти Босс -- сам автор сладкого изобретения (прочитайте фамилию предпринимателя слева направо).

Всевозможными хитростями старались привлечь к себе внимание владельцы кинотеатров: Мяновский после сеансов выпускал на сцену лилипутов, Стефан показывал скелет кита, Крутиков пригласил дрессировщика Дурова с уникальным номером "Собака-математик".

Прославился своими выдумками ювелир Иосиф Маршак. Чего только стоила серебряная модель парохода "Держава", экспонированная на выставке 1897 года. Миниатюрное судно имело корпус, трубы, каюты, фонари, спасательные шлюпки и круги, как на обычном лайнере. При этом исправно работали лопасти двигателя, а спуск и подъем якоря производился специальной машиной. Удивил ювелир общественность и уменьшенной копией здания Педагогического музея (ул. Владимирская, 57), выполненной из чистого серебра и преподнесенной в дар императору Николаю II и его семье во время освящения музея в 1911 году.

Элементы "показухи" были модными во все времена. Вспомните князя Потемкина-Таврического и его фанерные, размалеванные радужными красками "деревни". В 1787 году после почти трехмесячного пребывания в Киеве, царский караван в составе восьмидесяти галер отбыл вниз по Днепру. И где бы не путешествовала императрица Екатерина II, ее всюду встречали радостные крестьяне в вышитых сорочках и добротных одеждах, а за их спинами белели на холмах ухоженные хатки и пышно цветущие сады.

Другой пример не менее характерный. 20 августа 1896 года в Киеве состоялось освящение только что построенного и расписанного Владимирского собора. В толпе, среди тысяч верующих, присутствовала царская семья и высокопоставленные чиновники всех рангов. Киевский генерал-губернатор Игнатьев в связи со столь знаменательным событием тоже решил не ударить лицом в грязь. По его приказу из окружающих губерний были привезены зажиточные мужики для воссоздания атмосферы благополучия и всеобщего ликования. Пощелкивая семечками и поскрипывая хромовыми сапогами, представители народа в течение нескольких дней чинно прогуливались городскими улицами, а Николай II, проезжая в карете во дворец, не мог налюбоваться на своих сограждан.

Рекламируя себя, сильные мира не брезговали ничем. Для того, чтобы позолотить несколько куполов Владимирского собора, требовалось 15 тысяч рублей. Их, не задумываясь, выложил из своего кармана Николай Артемьевич Терещенко. А чтобы не затеряться в толпе дарителей, миллионер пожертвовал отцам церкви богатую духовную одежду с... дарственными надписями на спине: "Сие облачение на престол в соборе равноапостольного князя Владимира преподнесено в дар действительным статским советником Николаем Артемьевичем Терещенко и его супругой Пелагеей Георгиевной".

Магнаты не могли купить себе сан священнослужителя, зато должность старосты им была по плечу. Николай Артемьевич на протяжении 27 лет являлся старостой Николаевской домовой церкви, расположенной в здании Первой гимназии (бул. Шевченко, 14). Известный архитектор Николаев ведал делами приходской церкви святого князя Александра Невского (на этом месте сейчас стоит памятник Ватутину). Купец Дегтерев занимал такую же должность в Свято-Михайловском храме на территории Александровской больницы (ныне Центральная городская).

Богачи открывали гостиницы, строили рестораны, доходные дома. Это приносило им не только дополнительный заработок, но и популярность. "Вы остановились в отеле "Бель-Вю" купца Дегтерева?" -- спрашивал приезжий у приезжего. "Нет, в гостинице "Европейской" помещика Гудим-Левковича", -- отвечал тот. "Чей это прекрасный магазин зеркал?" -- интересовался обыватель. "Как, вы не знаете? Его открыл сам колбасник Бульон," -- отвечали из толпы. Овеяны славой были доходные дома Гинзбурга, Мороза, Бернера, Бродского, Терещенко. Их так и называли -- по фамилиям владельцев.

Но всех своих богатых конкурентов превзошел одноногий нищий Шпулька. "Король" негласного бизнеса занимал верхний угол улицы Прорезной, на ее пересечении с Владимирской, и простаивал там вечерами до поздней ночи. Публика шла из театров, ресторанов и прочих увеселительных заведений и щедро одаряла "нищего". Днем Шпулька занимался "общественной деятельностью" (он являлся главой корпорации киевских нищих), по совместительству работал связным между бандами грабителей. За 25 лет нищенствования Шпулька сколотил солидный капитал. Он построил трехэтажный доходный дом на ул. Бульварно-Кудрявской, по высоким ценам сдавая квартиры чиновникам. Не было в городе человека, который не знал бы имени Шпульки!


Дмитрий ЛАВРОВ

Зеленые патриархи Киева

МЫ ВСЕГДА ЗАЩИЩАЛИ ДЕРЕВЬЯ

В то же время киевляне не могли мириться с варварским уничтожением флоры. Они компенсировали утрату, внося свой вклад в озеленение улиц, усадеб и дворов. Сирийский путешественник Павел Алеппский, сопровождающий антиохиского патриарха Макария во время визита в Москву, писал: "В Киеве у каждого дома, будто у каких-то дворцов, расположены большие сады, где растут фруктовые деревья. Много в них орехов и винограда. На ухоженных грядках с огурцами киевляне сеют крокусы, руту и гвоздику разных цветов. У дороги, ведущей к Выдубицкому монастырю, все кручи обросли дикими фруктовыми деревьями..." (1654) Киевскими садами восхищались и австрийский дипломат Эрих Лясота (1594), и венецианский посол Альберт Вимина (1655), и французский географ Буссенгольт (1666).

Шли века. Киев сжигали, топтали, сравнивали с землей, а он, словно Феникс, вновь возрождался из пепла и становился еще краше. В начале XX века художники слова называли его уже Городом (с большой буквы) и акцентировали внимание на главной достопримечательности — садах. "И было садов в Городе так много, как ни в одном городе мира, — писал Михаил Булгаков. — Они раскинулись повсюду огромными пятнами, с аллеями, каштанами, оврагами, кленами и липами. Сады красовались на прекрасных горах, нависших над Днепром и уступами, поднимаясь, расширяясь, порою пестря миллионами солнечных пятен".

ЗЛАЯ ТЫ, ЦИВИЛИЗАЦИЯ

Садов в Киеве было действительно предостаточно, а вот на центральных улицах ощущался дефицит зелени. Это заметил новый генерал-губернатор Игнатьев, прибывший из Сибири в 1889 году. Через семь лет по его повелению городская Дума издает "Постановление о древесных насаждениях", согласно которому предписывалось засадить улицы: Крещатик, Александровскую и Большую Васильковскую — штамбовыми вязами шаровидной формы; Старый город и Безаковскую улицу — каштанами; Липки — липами; Новое Строение — кленами; Подол и Плоский участок — татарскими кленами; Лукьяновку — вязами обыкновенными. Садовод Осипов предлагал посадить 24 тысячи деревьев на общую сумму 31 тысяча рублей серебром.

На старых фотографиях начала ХХ века мы можем видеть, что Крещатик к подобным реформам еще не "созрел", — владельцы магазинов и кафе всячески противились нововведению, опасаясь, что витрины их заведений зелень просто закроет. А вот на других центральных улицах "процесс пошел", хотя без разнообразия видов, которые предполагались. Гигантским "всплеском" озеленения Киева ознаменовались послевоенные годы (1950—1960). Жители столицы высадили на улицах и площадях в три раза больше деревьев и кустарников, чем этого требовали нормы и климатические условия. Именно тогда о Киеве заговорили как о городе-саде.

Что же мы имеем сегодня? Естественно, Киев еще сохраняет позиции одного из самых зеленых городов планеты, но появились уже крупные проблемы. Ведь посадив новое дерево, следует еще и сохранить старое, являющееся порой не только частью природно-заповедного фонда, а и живой реликвией нашей отечественной истории. К сожалению, забытое некрасовское "плакала Саша, как лес вырубали" становится сегодня как никогда актуальным. В течение века "щепки летели" в усадьбе Меринга над Крещатиком, в Кадетской роще на Воздухофлотском проспекте, в парке "Кинь-грусть" на площади Шевченко, в урочище старая Поляна на Лукьяновке, в Пуще-Водице, Дарнице, Отрадном, Сырце и т. д. Цивилизация приходит в заповедные места. И это естественно. Но надо только делать это цивилизованно, а не по-варварски...

ЛИПА, КОТОРУЮ ПОСАДИЛ СВЯТОЙ ФЕОДОСИЙ

Впрочем, несмотря на всевозможные катаклизмы прошлых столетий, в Киеве все же сохранились древесные "могикане", которые, дай Боже, не станут последними. Для этих деревьев 200—300 лет — просто детский возраст. Такие "малолетки"-дубы растут на улице Суворова, на углу улицы Вербицкого и Харьковского шоссе, во дворе школы N73, на полустанке Рубежовский, на ул. Борщаговской (напротив редакции газеты "Сегодня"), на Теремках. А вот дубу на ул. Вышгородской перевалило за 500 лет! И эти деревья, по словам местных жителей, под угрозой вырубки, что есть не простительно для городских чиновников.

Доныне живут и здравствуют столетние туя и груша (ул. Львовская), трехсотлетние ясень (ул. Владимирская) и акация (возле ст. м. "Нивки"), двухсотлетние сосны (под Броварами), столетний вяз (на Владимирской горке) и его ровесник клен (на территории Военного госпиталя), 400-летний каштан (ул. Китаевская) и его вековые "собратья" перед Успенским собором Киево-Печерской лавры.

Какие же деревья у нас самые древние? Согласно справочникам и изданиям прошлых лет, "старожилом" является 500-летняя липа, растущая на территории Исторического музея, близ фундамента разрушенной Десятинной церкви. О чем гласит установленная там табличка: дерево в 1635 году посадил киевский митрополит Петр Могила по случаю построения им из обломков старого храма новой Десятинной церкви. Впрочем, специалисты предполагают, что возраст этого дерева близок 1000 лет. Значит, она осталась единственным живым свидетелем героической обороны от татаро-монгольских орд последнего киевского бастиона, Десятинной церкви.

Если это так, то объект нашего обсуждения не "единственный живой свидетель" великокняжих времен. Существует еще липа, растущая у входа в Дальние пещеры Киево-Печерской лавры. По преданию, ее посадил сам Феодосий, один из основателей обители. Возможно, народ "переборщил" и выдал желаемое за действительное. Но если сравнить диаметры двух стволов (лаврского и старокиевского), то первый не уступает второму и визуально даже превосходит его.

На старинном рисунке, сделанном художником Тиммом, "Вход в Дальние пещеры" (1859) это дерево выглядит довольно могучим и доминирует над окружающей местностью. Вместе с тем, и липа возле Десятинной церкви тоже имеет свой исторический "портрет". Ее зарисовал неизвестный художник в начале XIX века на фоне тогда еще могилянской церкви. Надо сказать, что и тут старокиевская липа (она на переднем плане) уступает лаврской. Следовательно, если дерево имеет возраст более 1000 лет, то его вполне мог посадить игумен Печерского монастыря преподобный Феодосий.

ПАРК ШЕВЧЕНКО ПОЯВИЛСЯ БЛАГОДАРЯ ДОНУ ПЕДРО

Чаще всего судьбы деревьев переплетаются с биографиями людей. Работники Ботанического сада над Днепром с удовольствием покажут вам шелковицу, под которой отдыхал Шевченко и любовался Выдубицким монастырем.

Практически под кронами всех перечисленных выше деревьев могли прогуливаться Пушкин и Бальзак, Лист и Гоголь, Мицкевич и Толстой, Чайковский и даже бразильский император Дон Педро. Пребывая в середине XIX века в Киевском университете, монарх выразил недовольство по поводу дикой и запущенной площади, расположенной перед входом. "Отцам города" стало стыдно, в результате чего перед зданием прославленного вуза мы сегодня имеем один из самых красивых и благоустроенных парков столицы.

"Увлечение киевлян пирамидальными тополями в 30—40 годах XIX столетия, — писал архитектор Барановский в 1940 году, — было огромно. Ими повсеместно обсаживали улицы города и заботливо ухаживали за ними, не рубя их даже для строительных нужд". Очертания тополей уж очень были похожи на силуэты кипарисов, часто встречавшихся на иконах с евангельскими сюжетами, а так как Киев был наделен славой "Русского Иерусалима", то и символика его была соответственной. Кстати, в переводе на латынь тополь звучит как "populus" (т. е. народный), им в Греции и Древнем Риме обсаживали городские площади, где проходили народные собрания.

Тяжело больная и прикованная к постели Леся Украинка, живя на улице Назарьевской (ныне — Ветрова), заносит в свою тетрадь следующие строки: "Який шумливий світ там, за вікном! Та я його не бачу, тільки й видко мені з вікна шматок різьби на брамі та ще тополю із міського саду..." Речь идет о тополе, росшем в конце XIX века на территории Ботанического сада.

Рядом, вдоль Бибиковского бульвара (теперь — бульвар Шевченко), размещалось целое царство этих грациозных деревьев. По словам современников, император Николай Павлович очень любил эту тополиную аллею и болезненно воспринимал любые изменения, происходящие там. А вот первую "колоннаду" из тополей в Киеве возвел в 1810—1812 годах перед входом в Кловский дворец генерал-губернатор Милорадович. Остается добавить, что самый высокий тополь растет сегодня в Гидропарке.

РАФАЭЛЬ И МИКЕЛАНДЖЕЛО ТУТ БЕССИЛЬНЫ

У пирамидального тополя был довольно серьезный конкурент — каштан. Именно этими деревьями был сначала высажен Бибиковский бульвар, за что отцы города и навлекли на себя гнев императора. Сегодня каштан настолько прочно вошел в сознание киевлян как символ города, что даже трудно поверить в его первоначально жалкое существование. Впервые каштановая аллея была высажена в 1842 году на территории Ботанического сада университета. Медленно, но уверенно каштан подбирался к "пьедесталу почета" и, наконец, в начале ХХ века взошел на него.

Наверное, нет поэта, который бы не воспел киевские каштаны. Обращаясь к "Киеву — родине нежной" после 25-летних странствий по свету, Александр Вертинский писал: "А твои каштаны дремучие, паникадила Весны, все цветут, как и прежде, могучие, берегут мои детские сны". "Когда на каштанах расцветали желтые и розовые свечи, — вспоминал Константин Паустовский, — весна достигала разгара". Именно цветение этих сказочных растений западет в душу каждому, кто когда-либо побывал в древнем городе над Днепром. "Шатрах каштановых напротив из окон музыка гремит..." Таким увидел Киев тридцатых годов Борис Пастернак и продолжил: "Гремит Шопен, из окон грянув, а снизу, под его эффект прямя подсвечники каштанов, на звезды смотрит прошлый век..."

Практически нет в Киеве породы деревьев, которая бы не вошла в золотой фонд высокой поэзии. "Белой акации гроздья душистые неповторимы, как юность моя", — пели в "доме Турбиных". "Липы шумные и вязы по садам темны, звезд иглистые алмазы к Богу взнесены", — писала Анна Ахматова, стоя на Владимирской горке. Любопытно, что уже другой поэт, стоя на том же месте, подметил несколько иную разновидность растительности: "Лапы елок, лапки, лапушки! Все в снегу, а теплые какие! Будто в гости к старой, старой бабушке я вчера приехал в Киев... Вот свою на горке на Владимирской. Ширь во всю — не вымчать и перу!"

И Маяковский, и Ахматова лишь частично восприняли окружающий их пейзаж. Все обобщил и подытожил Нечуй-Левицкий: "Какая пышная эта широкая картина! Лучше ее трудно найти во всей Европе... Ее не смог бы запечатлеть ни один великий художник в мире, даже Рафаэль и Микеланджело". ("Вечер на Владимирской горе", 1910.) И в этой "пышной картине" главное место занимали неповторимые киевские деревья.

БЫЛЬ ОБ ОСОКОРЕ РЫЛЬСКОГО

Если бы каждый киевлянин взял шефство хотя бы над одним деревом и защищал его, как свою собственность, возможно, из этого был бы толк. В 50—60 годах прошлого столетия на хорошо вам знакомом каштановом бульваре на Крещатике среди стаи прекрасных лебедей жил гадкий и жалкий утенок... Другими словами, в ряд стройных и юных каштанов каким-то образом затесался старый корявый осокорь. И рос он не вертикально, как все деревья, а с большим наклоном в сторону тротуара, чем доставлял немало хлопот работникам зеленого хозяйства.

Оставалось загадкой, почему городские власти бездействуют. Правда, во время весенних ливней осокорь оживал. Асфальт превращался в зеркальную гладь. И наклонившись еще ниже, дерево касалось ветвями воды, и прохожим казалось, что они не на центральной улице столицы, а где-то на сельской окраине, на берегу какого-то глухого пруда...

Когда в 1964 году умер поэт Максим Рыльский, осокорь в срочном порядке срубили, пень выкорчевали, а яму заложили дерном. Уже позже выяснилось, что Максим Фадеевич как депутат, академик и лауреат многих государственных премий неоднократно обращался в городской совет с просьбой не рубить старое дерево. И его просьбу удовлетворяли. Побольше бы и нам таких защитников.

На висотках з’являться басейни

На вулиці Грушевського побудують сучасний багатофункціональний комплекс

У середу містобудівна рада схвалила допроектні пропозиції будівництва багатофункціонального комплексу на вул. Грушевського, 36 у Печерському районі. На території в 2 га архітектори пропонують розташувати офіси, житло, торговельні, а також спортивні та розважальні заклади. На дахах висоток планують звести криті басейни й облаштувати зелені тераси. Окрім того, мешканці усіх 320 квартир матимуть місця для авто в підземному паркінгу. Замовник вирішив усі земельні питання, але вартість спорудження комплексу поки що не розголошує.

Нині на місці майбутньої багатофункціональної забудови на вул. Грушевського стоїть занедбаний стадіон заводу “Арсенал”. На загальній площі у 2 га архітектори пропонують звести унікальний міні-комплекс з офісами, житлом, спортивними, розважальними та торговельними закладами. Не забули й про малечу. Для них спорудять дитсадок на 50 місць. Хоча в комплексі буде 320 квартир, підземний паркінг розраховано аж на 1068 авто.


За словами головного архітектора проекту Яноша Віґа, на Грушевського зведуть три житлові комплекси та два офісні. “Оскільки споруди розташують у вигляді каскаду, вони будуть від 4 до 12, з 9 до 18 і від 5 до 9 поверхів,— розповів він.— Передбачено й усю соціально-побутову інфраструктуру: магазини, ресторани, фітнес-центр, спортивні зали, а на дахах висоток — навіть криті басейни”. А на верхотурі, за словами пана Віґа, облаштують місця для відпочинку із зеленими терасами. У внутрішньому дворику створять променадну зону та встановлять дитячі й спортивні майданчики. Комплекс зведуть у межах допустимих Державних будівельних норм, тобто не вище 21 поверху.


Представник інвестора — заступник директора ТОВ “ВІК ЛТД” Сергій Поворознюк, розповів “Хрещатику”, що земельні питання наразі вирішено. Ділянку під забудову надано в оренду на 5 років. Щоправда, у скільки обійдеться замовникові спорудження комплексу, пан Поворознюк не сказав, мотивуючи це тим, що на нинішньому етапі проекту такі дані ще не готові.


Учасники містобудівної ради схвалили запропоновану ідею будівництва багатофункціонального комплексу на вул. Грушевського. Головні зауваження фахівців стосувалися спорудження офісів окремо від житла, розв’язання транспортної проблеми, а також облаштування пішохідної зони. Зокрема, в цьому місці спорудять підземний перехід у напрямку станції метро “Арсенальна”. Головний архітектор Києва Василь Присяжнюк вважає, що проектанти мають опрацювати варіанти укріплення схилів, адже комплекс розташовано в складній місцевості. “Для цього потрібно виконати всі геологічні та гідрогеологічні розвідки,— пояснив він.— Тобто зробити все можливе, щоб не допустити зсувів на цій території”. Пан Присяжнюк повідомив “Хрещатику”, що замовник і архітектори дістали завдання розробити проектно-кошторисну документацію на будівництво нової ділянки дороги від Кловського узвозу до вул. Грушевського з виїздом на вул. Московську.



Віталій КУРІННИЙ
“Хрещатик”

Как рухнула "колокольня" Андреевской церкви

Городские газеты начала ХХ столетия отличались, между прочим, весьма специфическим чувством юмора. Во всяком случае, розыгрыши, подобные тем, которые у нас устраивают на первое апреля, были достаточно распространены, а некоторые из них имели довольно серьезные последствия. Иногда вследствие газетной шутки оказывался одураченным чуть ли не весь город. Примером подобной мистификации может служить сообщение киевской газеты "Последние новости" о "страшной катастрофе", якобы произошедшей с Андреевской церковью.

Газетная заметка впечатляла своей мрачностью. "Вчера со страшным грохотом рухнула колокольня Андреевской церкви!" – писали журналисты. И добавляли жуткие подробности: "Обломками кирпича завалило всю улицу. Спешите видеть!". И город поспешил поглазеть на ужасные разрушения, постигшие детище архитектора Растрелли. Пришел даже самолично городской голова с чинами городской управы, дабы самолично выяснить масштабы и причины бедствия. И только на месте, увидев целехонькую Андреевскую церковь, многие поняли, что их разыграли и очень грубо – ведь у Андреевской церкви вообще нет традиционной колокольни!

Кстати, за этот розыгрыш, насколько можно судить, никто не был наказан, хотя бы потому, что мало кто хотел показать себя одураченным таким примитивным способом.

Молния, ударившая в храм

Теплым днем 1981 года после отшумевшей грозы над центром города поднялся высоченный столб дыма, всем стало ясно: горит что-то огромное. И действительно, жертвой пожара оказался крупнейший из храмов Киева – Николаевский собор Покровского женского монастыря. Его крыша была охвачена пламенем. Собор, возведенный в 1896–1911 годах, первоначально был украшен многочисленными позолоченными главами, но все они исчезли в разрушительные 1930-е. Хотя со времени войны прерванные богослужения в храме возобновились, он так и стоял обезглавленный. И вот запылали деревянные конструкции, по которым была перекрыта кровля.

Как впоследствии сообщили газеты, причиной катастрофы стал удар молнии. Но, к счастью, последствия пожара оказались менее разрушительными, чем можно было опасаться. Выгорела крыша, однако расположенный под ней купольный свод собора, по смелому замыслу зодчего Владимира Николаева образованный скрещением двух исполинских кирпичных арок, остался цел. А в дальнейшем сошедший с неба огонь даже способствовал обновлению храма. Община получила возможность заняться его ремонтом, и при этом, не особенно афишируя перед властями (атеистическую направленность идейного воспитания советских граждан в коммунистическом духе никто не отменял), осуществила роспись внутреннего пространства собора, выполненную мастерами из Почаевской лавры. Между тем, в ноябре 1982 года горисполком официально признал Николаевский собор памятником архитектуры. Это означало, что, в принципе, первоначальный вид храма подлежит реставрации. Произошла она далеко не сразу. Но спустя четверть века случилось то, о чем поначалу можно было только мечтать: как раз теперь заканчиваются реставрационные работы, проведенные под руководством архитектора Юрия Лосицкого. Все утраченные главы собора вернулись на прежние места!

Михаил Кальницкий

Батьки Києва: розбійники, царі та вигнанці

Загальновідома версія виникнення Києва викладена літописцем Нестором у «Повісті врем'янних літ», складеній ще на початку ХІІ століття. За його словами, «Кий жив на горі, де сьогодні спуск Боричів, Щек жив на горі, що сьогодні зветься Щекавиця, а Хорив на третій горі, яка називалася Хоревиця. Вони побудували місто в ім'я найстаршого брата і назвали його Київ».

Цей сюжет про трьох братів — засновників одного з найдавніших слов'янських міст (а також і про сестру Либідь, яку літописець згадує, проте не повідомляє про її місце проживання) знає кожен киянин, а також багато людей в Україні та за її межами. Він викладений у всіх путівниках по українській столиці й навіть у шкільному посібнику для 7-го класу.

Натомість давнім киянам історія заснування рідного міста не здавалася настільки очевидною. У давні часи переказували, що насправді Кий був не князем, а звичайнісіньким мисливцем-звіроловом, який промишляв у лісах в околицях міста. За іншою версією, він тому ховався у лісах, що був «новгородським розбійником», тобто з лісу влаштовував набіги на місто.

За іншими літописними джерелами, Кий був човнярем — перевізником через Дніпро. Подорожувальники з лівого берега казали, що йдуть «на перевіз на Київ». Правдоподібності цій версії додає той факт, що в давні часи й справді існував перевіз у районі сучасного Подолу, придніпровської частини Києва.

Та найбільш оригінальну думку висловив славнозвісний французький письменник і філософ XVIII століття Вольтер. Він вважав, що Кий — це не хто інший, як «грецький цар».

Але існують більш радикальні погляди на історію виникнення Києва, за якими взагалі ніякої людини на ім'я Кий не існувало. Річ у тім, що у давніх слов'ян «кий» означало жезл. Збереглася легенда, за якою події розгорталися таким чином. У давні часи жив пан, який неймовірно пригнічував своїх підданих. Окрім того, що люди мусили працювати на нього, він додатково відбирав у них все, що тільки можна було, — від корови до яйця. Селяни довго терпіли знущання і зажерливість свого господаря, а тоді вирішили вчинити заколот. Побачивши непокору, пан зібрав велике військо. Але на підтримку бунтарям повстало багато людей з інших сіл, що належали тому чоловіку. Діди, баби, навіть діти вийшли з чим попало — з лопатами, серпами, киями. Повстанців було дуже багато. Пан затято боронився, але люди гнали його через гори й ріки, всюди розбиваючи й не даючи відпочинку. Коли прийшли на місце, де тепер стоїть Київ, то побачили, що не залишилося в живих жодного ворога. Тоді люди поскидали свої киї в одну купу. Вона виявилася настільки великою, що розпочали будівництво міста. Воно, оскільки з київ збудовано, отримало назву Київ.

Ще одна версія тлумачить назву міста від стародавньої річки Киянки, що колись існувала біля Замкової гори. Століття тому історик Орлов писав у монографії «Походження назв»: «Назву Києва слід виводити від річки Киянки, що впадала в Глибочицю. У цьому випадку місто, що стосується походження свого імені, не є якимось винятком, і міфічному Кию треба назавжди дати спокій».

Між іншим, слово «київ» зустрічається в інших мовах не як власне ім'я, а як загальне. Приміром, угорською воно означає «веселий». Відомо, що племена угрів справді проходили через наші краї, про що нагадує пам'ятний знак біля Аскольдової могили. Можемо припустити, що тогочасні пілігрими, побачивши веселих людей, стали називати поміж собою місцевість, де тепер розташована столиця України, словом «київ». Поступово ця назва перетворилася на власну і в цій якості з Угорщини поширилася до інших країн Європи.

З іншого боку, на Київ не раз і не два нападали татари. А їхньою мовою товариш нареченого зветься київ-баші. Отже не виключено, що в наших краях трапилася якась любовна історія, фіналом якої стало сватання й шлюб. Відповідно місцевість, звідки походили приятелі жениха (а може, й він сам), відтоді стали звати Київ... Але все це лише припущення.

Щек і Хорив — вигадані персонажі?

Ніхто не може точно сказати, існував Кий чи ні. Але ті сказання, де він постає як реальна людина, відкидати теж передчасно. Адже серед них є одне, яке заслуговує на особливу увагу. У волзьких булгар (предки казанських татар) існувала така легенда. Мовляв, великим містом на Дніпрі правив намісник на ім'я Шамбат. Одного разу він пішов війною на місто Вардон, яке належало аварам, захопив його й залишився там мешкати. Цар Кубар, нащадок Атили, попросив його повернутися до резиденції над Дніпром, але той категорично відмовився. Тоді цар привселюдно назвав зрадника Києм, тобто «відрізаним». Населення Вардону, дізнавшись про прокляття з боку царя і боячись нових негараздів, змусило намісника, до якого приліпилося прізвисько Кий, повернутися додому. У рідних пенатах бідолаха невдовзі помер. Відтоді це місто стало називатися Києвом.

Наведена легенда цікава ще й тим, що Нестор Літописець також згадує про те, що Кий заснував якесь містечко на Дунаї, надумав там осісти, але тамтешні мешканці повстали проти й він повернувся до Києва, де й завершив свої дні.

Ці дві історії дуже схожі між собою, і це підсилює їхню правдоподібність. З них, до речі, випливає, що нинішня столиця України, перед тим як отримати сучасне ім'я Київ, називалася якось інакше. Як саме? Однозначної відповіді нема. Візантійці згадують його як Самбатас, греки — як Сар, булгари — як Башту. Попри гадану різність цих назв, йдеться про… одну спільну назву. Адже «Башту» перекладається із булгарської як «голова», так само «Сар» у багатьох мовах теж означає «голова». А Самбатас — це, очевидно, трохи перекручене «Сар-батас», тобто місто Сар.

Якщо це так і попередня назва Києва означала «голова» (певно, в значенні головного міста), то це слугує свідченням того, що місто існувало давно — задовго до правління Кия. Інакше воно б не встигло набути політичного авторитету й потрапити під різними назвами до історичних хронік, а також на карту, складену відомим давньогрецьким ученим Клавдієм Птолемеєм. Швидше за все, Кий був не засновником міста, а одним із його правителів. Можливо, не найкращим, бо чого б тоді вирішив залишитися у містечку на Дунаї і не повертатися до рідного міста?

Хай там як, але саме завдяки йому Київ одержав сучасну назву.

Щодо родичів Кия існує багато питань. Більшість науковців вважає, що це вигадані постаті. Відомий історик Микола Костомаров у «Переказах про родоначальників» писав: «Щек, Хорив і Либідь — легендарні особи, що й могли не існувати, бо про них нічого, крім імен, більше невідомо». Академік Борис Рибаков теж скептично ставився до цього питання, вважаючи Щека, Хорива й Либідь суто літературними персонажами. «І брати, і сестра, — писав він, — видумані, вочевидь, для осмислення назв двох київських гір — Щекавиці й Хоревиці та назви річки Либідь».

Що ж, у багатьох слов'янських країнах популярні сказання про трьох братів — Чеха, Ляха і Руса, які будують місто або ділять між собою три царства. Та й у слов'янських народних казках теж зазвичай головними персонажами є саме три брати. Не виключено, що Щека й Хорива просто «додали» до Кия, щоб догодити традиції.

Либідь стала королевою

Більше пощастило сестрі Либіді — про неї збереглася давня легенда. Щоправда, вона чомусь називає Либідь не сестрою, а дочкою князя. За сюжетом, дівчина була чудова, як травневе сонце. З усіх країн світу з'їхалися молоді лицарі, князі й королевичі просити її руки. Та княжна й чути не хотіла про весілля. Мовляв, не піду, та й годі. Лицарі й королевичі хотіли звабити княжну своїм багатством, хоробрістю, силою. Не один наклав головою, щоб їй сподобатися, та все даремно. Тоді претенденти порадилися між собою, знизали плечима, сіли на своїх коней і роз'їхалися. Більше до неї наречені не приїздили.

А за кілька років князь помер. Розкішний палац перейшов до наступного правителя, і Либідь мала звільнити замок. Вона збудувала собі хатинку за Києвом, на горі, й жила там самотньо. Але сумним видалося молодиці оте чернече життя. Дні й ночі вона плакала. З її сліз утворився струмочок, який згодом став річкою Либідь. А гора, де мешкала княжна, зветься відтоді Дівич-горою.

На відміну від братів Либідь постає у негативному світлі. Це невипадково. У народній пам'яті вона залишилася як... невірна дружина. Так, саме дружина, адже в реальному житті вона зовсім не була старою дівою. Якщо вірити літописам, Либідь побралася з готським королем Германаріхом, який володів Нижнім Придніпров'ям (ось чому, до речі, Нестор Літописець не повідомляє про її місце проживання — вона залишила Київ!). Чоловік звинуватив дружину в подружній зраді та безжально стратив. Обурені брати небіжчиці пішли війною на короля і смертельно його поранили.

Хоч як дивно, але з усіх чотирьох персонажів, що їх титулують засновниками Києва, саме Либіді присвячена більшість столичних топонімів. Є річка з такою назвою, а неподалік розташована станція метро «Либідська». Існують вулиці Либідська та Володимиро-Либідська. У старому Києві були також вулиці Набережно-Либідська (тепер частина вулиці Горького), Новолибідська (нині Волгоградська на Солом'янці) та провулок Либідський (сучасна вулиця Панаса Любченка). Хориву присвячені вулиця Хорива та провулок Хорива на Подолі, а також гора Хоревиця. Ім'я Щека носить Щекавицька вулиця, яка починається від гори Щекавиці. Ну а на честь Кия в столиці нема ні вулиць, ні проспектів. Але в тому й нема потреби, бо його ім'ям назване найголовніше в Україні місто — Київ.